Алексей Толстой. Золотой ключик, или приключения Буратино

СИНЬОР КАРАБАС БАРАБАС ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ СЖЕЧЬ БУРАТИНО, ДАЕТ ЕМУ ПЯТЬ ЗОЛОТЫХ МОНЕТ И ОТПУСКАЕТ ДОМОЙ

Когда куклы приволокли Буратино и бросили на пол у решетки очага, синьор Карабас Барабас, страшно сопя носом, мешал кочергой угли.

Вдруг глаза его налились кровью, нос, затем все лицо собралось поперечными морщинами. Должно быть, ему в ноздри попал кусочек угля.

- Аап... аап... аап... - завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, - аап-чхи!..

И он чихнул так, что пепел поднялся столбом в очаге.

Когда доктор кукольных наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд.

От такого необыкновенного чихания он обессиливал и становился добрее.

Пьеро украдкой шепнул Буратино:

- Попробуй с ним заговорить между чиханьем...

- Аап-чхи! Аап-чхи! - Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами.

На кухне все тряслось, дребезжали стекла, качались сковороды и кастрюли на гвоздях.

Между этими чиханьями Буратино начал подвывать жалобным тоненьким голоском:

- Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко!

- Перестань реветь! - крикнул Карабас Барабас. - Ты мне мешаешь... Аап-чхи!

- Будьте здоровы, синьор, - всхлипнул Буратино.

- Спасибо... А что - родители у тебя живы? Аап-чхи!

- У меня никогда, никогда не было мамы, синьор. Ах, я несчастный! - И Буратино закричал так пронзительно, что в ушах Карабаса Барабаса стало колоть, как иголкой.

Он затопал подошвами.

- Перестань визжать, говорю тебе!.. Аап-чхи! А что -- отец у тебя жив?

- Мой бедный отец еще жив, синьор.

- Воображаю, каково будет узнать твоему отцу, что я на тебе изжарил кролика и двух цыплят... Аап-чхи!

- Мой бедный отец все равно скоро умрет от голода и холода. Я его единственная опора в старости. Пожалейте, отпустите меня, синьор.

- Десять тысяч чертей! - заорал Карабас Барабас. - Ни о какой жалости не может быть и речи. Кролик и цыплята должны быть зажарены. Полезай в очаг.

- Синьор, я не могу этого сделать.

- Почему? - спросил Карабас Барабас только для того, чтобы Буратино продолжал разговаривать, а не визжал в уши.

- Синьор, я уже пробовал однажды сунуть нос в очаг и только проткнул дырку.

- Что за вздор! - удивился Карабас Барабас. - Как ты мог носом проткнуть в очаге дырку?

- Потому, синьор, что очаг и котелок над огнем были нарисованы на куске старого холста.

- Аап-чхи! - чихнул Карабас Барабас с таким шумом, что Пьеро отлетел налево. Арлекин - направо, а Буратино завертелся волчком.

- Где ты видел очаг, и огонь, и котелок нарисованными на куске холста?

- В каморке моего папы Карло.

- Твой отец - Карло! - Карабас Барабас вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась. - Так, значит, это в каморке старого Карло находится потайная...

Но тут Карабас Барабас, видимо не желая проговориться о какой-то тайне, обоими кулаками заткнул себе рот. И так сидел некоторое время, глядя выпученными глазами на погасающий огонь.

- Хорошо, - сказал он наконец, - я поужинаю недожаренным кроликом и сырыми цыплятами. Я тебе дарю жизнь, Буратино. Мало того...

Он залез под бороду в жилетный карман, вытащил пять золотых монет и протянул их Буратино:

- Мало того... Возьми эти деньги и отнеси их Карло. Кланяйся и скажи, что я прошу его ни в коем случае не умирать от голода и холода и самое главное - не уезжать из его каморки, где находится очаг, нарисованный на куске старого холста. Ступай, выспись и утром пораньше беги домой.

Буратино положил пять золотых монет в карман и ответил с вежливым поклоном:

- Благодарю вас, синьор. Вы не могли доверить деньги в более надежные руки...

Арлекин и Пьеро отвели Буратино в кукольную спальню, где куклы опять начали обнимать, целовать, толкать, щипать и опять обнимать Буратино, так непонятно избежавшего страшной гибели в очаге.

Он шепотом говорил куклам:

- Здесь какая-то тайна.

-1- -2- -3- -4- -5- -6- -7- -8- -9- -10- -11- -12- -13- -14- -15- -16- -17- -18- -19- -20- -21- -22- -23- -24- -25- -26- -27- -28- -29-